На современном небосклоне живописи не все творцы достигают значительных высот. За многие годы лишь один российский живописец смог добиться всемирного признания. Имя его – Никас Сафронов. В Великобритании при содействии английской королевской семьи ему вручили награду «Живая легенда», его имя занесено в энциклопедическое издание «Гениальная элита» включено в реестр «100 ведущих художников мира».
Никас, какие самые яркие впечатления детства или юности привели Вас к желанию изображать что-либо на холсте?
Когда я был маленьким, то нашел камень и вырезал замок. Затем я стал рисовать замки и рыцарей… Когда мне было лет одиннадцать, я впервые познакомился с работой Микеланджело, на которой было распятие. Придя домой, я нарисовал это распятие на двери своей комнаты. В школе оформлял стен газету. Честно говоря, могу сказать, что в школе я получал по рисованию четверки, но не потому, что плохо рисовал, а потому что помогал девушкам-отличницам и не успевал закончить свои картины.
Как художник я состоялся на четвертом курсе института: во сне я увидел, как гуляю с человеком, который делает мне замечание по еще не написанной мною картине; я подошел к холсту, чтобы проверить замечание, но, повернувшись обратно, обнаружил, что человека уже не было. Подняв глаза в небо, я увидел, что это был Леонардо да Винчи, он улетал…
Как Вы считаете, что необходимо человеку, чтобы научиться видеть прекрасное? Ведь мы часто погружаемся в свои дела, проблемы и заботы и не замечаем ничего вокруг…
Все зависит от цели, которую ты ставишь перед собой. Говорят, когда подходили к Достоевскому или к Толстому, эти люди слышали, как кто-то разговаривал с ними. Оказывается, это были они сами, просто проговаривали всех своих героев. Когда ты заряжен на работу, когда ты профессионал, ты все время видишь это…
Я не вижу дорогу, не помню, как идти, но если я фиксируюсь, то запоминаю все вплоть до мелочей. Например, когда я иду в мастерскую, то отключаю телефон, другую технику и включаю старые фильмы, которые отвлекают от бытовых проблем, от внешних моментов. Когда сидишь молча в тишине, то думаешь: забыл позвонить, надо оплатить счета, напомнить секретарю. А так отвлекаешься вроде бы на фильм, который видел много раз, и не думаешь о других проблемах – ты погружен в себя и в искусство.
Не было моментов разочарования, когда хотелось заняться чем-то другим?
До четвертого курса университета я размышлял над тем, чему могу посвятить себя, думал о разных профессиях, но есть одна правда: когда ты состоялся как кто-либо, ты больше ничего не умеешь. Да, меня приглашают играть в кино, у меня много друзей-режиссеров, и иногда я играю самого себя, но это дается нелегко. Человек, по моему мнению, должен заниматься чем-то одним. Когда ты актер и поешь в кадре – это нормально, а когда ты художник и при этом танцуешь чечетку… Для друзей можно станцевать, но ты все равно не будешь профессионалом. В искусстве не надо быть первым и стремиться к этому, надо быть просто профессионалом. Быть профессиональным художником, а не лучшим…
Назовите три составляющие вашей жизни.
Это обязательность, это профессионализм и это позитивность. Я не пишу всякие ужасы, я больше пишу символизм, и, конечно, если я обещал к двадцатому числу сделать портрет, то восемнадцатого он уже сделан. Потому что к двадцать второму числу он уже не нужен, день рождения прошел. Это очень важно! И нужно работать именно так, как будто твоя работа попала не просто к человеку, а в Национальный музей. Нужно ответственно подходить к своему делу.
Мы знаем, что у вас была травма руки. Как сейчас Вы себя чувствуете?
К сожалению, травма еще дает о себе знать. Я лечился здесь, в Москве, мне сшили сухожилия, и четыре месяца я не мог поднять руку, ждал, пока они срастутся. А не так давно был в Германии, и мне сказали, что сухожилия у вас давно оторваны, и что после пятидесяти лет они отрываются моментально. Получается, меня мучали зря, и можно было вообще не делать операцию. Надо было развивать руку с самого начала. Сейчас я восстанавливаюсь, стараюсь плавать, хоть это получается очень редко.
Помимо написания картин, Вы также занимаетесь росписью церквей. Планируется ли в ближайшее время подобная роспись?
Да, я поеду в Азизу: там родился Франциск, это был верующий человек, который все деньги отдавал нищим, а затем, когда его родителей не стало, он продал свой дом и снова раздал все деньги беднякам. Через двести лет после его смерти уже целая группа протестантов выкупила этот дом и сделала из него церковь. Ей исполняется семьсот лет, и она уже пришла в негодное состояние. Ее реставрацией займусь я.
Вы занимаетесь благотворительностью?
Занимался, занимаюсь и буду заниматься. Я построил храм в честь святой Анны, своей часовню в честь мамы, также курирую школу под Ульяновском. Я стараюсь посвящать время благотворительности.
А как часто вы видитесь со своими детьми?
Мой сын Лука живет в Москве, он музыкант и учится в Французской Консерватории, с ним мы видимся часто. Стефан живет в Лондоне, с ним встречаемся гораздо реже, к сожалению, примерно раз в полгода. С Ланджином я вижусь один раз в год. Наверное, я только сейчас прихожу к отцовству: я уже повзрослел и сегодня бы ими занимался, ходил в детский сад, в зоопарк, в кино. Когда они росли, я был занят своей работой, мне было не до них. Да, я навещал их, дарил подарки но это не то… Тогда из меня получился плохой отец. Сегодня я уже другой и хотел бы вновь стать папой, но уже другим.
Мини-опрос:
Любимая марка автомобиля
Porsche
Любимый иностранный фильм
«Бесконечная история», «Бал вампиров»
Любимый отечественный фильм
«Не может быть» (Гайдай)
Любимое место в Москве
Их много
